Не верьте, что разбитое сердце можно склеить

На днях прочитала научную статью про болевой порог. Что у всех он разный и потому каждый по-своему ощущает боль. Есть даже такие, кто почти не чувствует боли. Это что касается тела. А душа – она ведь тоже болит. И у всех по-разному. Или не болит – есть же совершенно бесчувственные люди! Откуда они берутся? Кто-то изучал болевой порог души? Может быть, этот порог воспитывается с детства. Кто-то чувствителен к чужим страданиям, гуманист, кто-то толстокожий – и сам не страдает, и страданий других не понимает.

Вспомнилась одна история с моим другом детства. Он воспитывался в суперинтеллигентной семье, дед – писатель, мать и отец – учителя, мальчик рос в среде книг, разговоров о нравственности, о любви и порядочности. Но у родителей с ним в определенном возрасте был конфликт, который вылился с его стороны в протест: родители тянули сына в вуз, а он пошел на завод. Назло им. Работал на станке в среде работяг с совсем другими ценностями. Но это его как-то не задевало. Потому что он влюбился. Женщина работала в конструкторском бюро, ей было 30 лет, а ему 19, для него это была первая и самая неземная любовь. Для нее – просто приятное времяпрепровождение с молодым восторженным, невинным мальчиком. Они встречались у нее на квартире, и все было замечательно.

Первый ледяной душ он испытал, когда предложил ей пожениться. Она рассмеялась ему в лицо. Она откровенно сказала, что этого не может быть никогда. И пояснила почему. Дело даже не в разнице в возрасте. А в том, что он маленький мальчик, который не может ей быть ни другом, ни защитником, ни тем более отцом ее детей, он из другого поколения и просто игрушка для нее, забава. Он был в ужасе. Он плакал действительно как ребенок. Ему хотелось умереть. Как он пережил это первое разочарование, не знаю, видимо так сильно ее любил, что не смог просто отвернуться и уйти. Тем более что они виделись в автобусе, когда ехали на работу, она приходила в цех – ну как он мог отвернуться и все забыть? Они продолжили встречаться, просто он надеялся изменить ее мнение о себе.

Второй ледяной душ был покрепче: она пропала на несколько дней и потом, появившись, сказала, что приболела. А когда они гуляли после работы в парке, она призналась, что была беременна от него и ей пришлось делать аборт. Через много лет, рассказывая об этом, он, уже взрослый мужчина, останавливался и я видела, как у него сводило челюсть.

– Понимаешь… ведь это был и мой ребенок, значит и я должен был участвовать в решении… А она даже не сказала мне, что беременна и уж тем более что будет его… убивать. Ни он – человек же! – ни я с моими чувствами и правами для нее ничего не значили, понимаешь? Как будто в куклы играла.

Его болевой порог оказался слишком высоким. Он не смог тогда пережить эту драму и слег. Попал в больницу, в психдиспансер. Проблема была еще в том, что он не мог говорить о своей беде с родителями. Не было у него на тот момент человека, которому он доверил бы свою обожженную душу, лечить себя пришлось самому и с помощью психиатров. И даже в такой ситуации он продолжал любить ее, пытался понять, придумать варианты выхода из ситуации, типа взять ребенка на усыновление или все-таки родить своего. А может, вообще она его разыграла, проверяла и ничего и не было? Короче, безумные недели пережил парень и выписался из больницы опустошенным и старым.

Вернулся на завод. До смерти боялся с ней встретиться, прокручивал варианты диалогов, пил снотворное, работал как автомат. А она была в отпуске, потом перевелась в другой отдел, и поэтому их пути разошлись... пока они снова не встретились в автобусе после работы. И снова пошли гулять в парк. Он дрожал от волнения и ужаса. Он не мог говорить. А она смеялась, отметила, что он стал намного взрослее, мужественнее и… сексуальнее. И предложила опять встречаться. Это был последний ледяной душ. Он бежал от нее, бежал от себя, он пробовал пить, менять женщин, уезжал в другой город. Боль догоняла его.

Когда мы увиделись, это был человек безумно усталый, больной, опустошенный, сгоревший. Кто-то скажет: было бы из-за чего! Все мы испытывали разочарования, всех нас предавали, обманывали, это жизнь. Но у каждого свой болевой порог. Вот у моего друга он оказался невыносимо высоким. Никто об этом не знал, в том числе и он сам. Его сердце разбилось на мелкие осколки, и их уже не собрать.

И. ГЛАДЫШЕВА